Широкое устье болотистой пади раздвинуло сопки и гранитные скалы, отполированные Огоджой, капризной, как все дальневосточные речки. По сухим, пологим буграм пади, как бы в беспорядке разбросанные, стоят десяток избушек, баня, продоволь­ственный склад. Все это называется Угольным Станом.

В обрыве огоджинской террасы, прямо к воде выходит пласт камен­ного угля северной окраины Буреинского угольного бассейна. На юг, до водной дороги реки Бурей кило­метров 200 через дикий хребет Турана. На север до автомобильного тракта Норск— Экимчан, что извива­ется вдоль Селемджи, всего 47 км. Зимой на нартах и даже на автома­шинах по льду Огоджи завезти сюда людей и оборудование легко. Но ле­том пройти эти 47 км труднее, чем 200 до Бурей. Еле заметная в таеж­ной чащобе тропка то взбирается на туранские кручи, то зарывается в ма­ри или ныряет в многочисленные речки. Как только начинаются муссонные дожди, 4 малые речки накреп­ко перекрывают путь к Угольному Стану. Крутые сопки, скованные многолетней мерзлотой, не принимают в свои недра ни капли воды, сбра­сывают ее в реки. Каждый ерундо­вый ручеек превращается в бурный поток, опрокидывающий людей и даже лошадей. А об Огодже и говорить не приходится. В нее собирается вода громадного числа падей и речек. Мутная, злобная, она катит по ка­менистому дну валуны, выворачивает с корнем ели. Гранит не выдержи­вает ее буйства. В такие дни с при­брежных скал грохочут обвалы.

Геологи разведали уголь, подсчи­тали запасы, но разрабатывать их пока не стали, трудно без дорог спорить с Огоджой. А прежде чем строить дорогу, нужна топографи­ческая карта для расчетов крутизны склонов и глубины падей. Так и бросили поселок. В нем и расположи­лась наша геодезическая партия.

Топографы, рабочие, оленеводы и мы, географы, разошлись по тайге, создавая первую для этих мест то­пографическую карту. В конце каж­дого месяца в Угольный Стан со всех сторон сходились оленеводы из полевых отрядов. Наполнив пустые торбы продуктами и получив руково­дящие указания, уходили обратно в тайгу.

В конце августа, когда в невы­сокие горы верховьев Огоджи при­шли ночные заморозки, мой отряд встретился с отрядом топографа Михаила Ивановича Вершинина. После обмена новостями разговор коснулся бытовых тем. Выяснилось, что никто из нас еще не посылал отчета на Стан. Решено было взять всех оленей, двух рабочих и с отче­тами махнуть на Стан. Забрать продукты, а заодно и в баньке по­париться — второй месяц не мылись. А оставшиеся расчисткой просек займутся.

План с расчетом материальных сил, средств и обязанностей состав­лен был моментально. День туда, день обратно, день и две ночи на базе. На пять уходивших членов отрядов по два куска сахара и по две пригоршни сухарных крошек, та­баку на десять папиросок. В лагере остаются    полторы    пачки    махорки, крупа, чай, соль и сухарной крошки на два дня.

—    Ничего, перебьетесь!— решили мы с Вершининым.— В крайнем слу­чае нажимайте на рябчиков. Ружья оставляем. Сами берем только кара­бин — вдруг медведь.

—    А спички? У кого остались спички?

У каждого обнаружилось от трех до  семи   спичек.  Их  собрали   в  два коробка. 30 остающимся, 18 уходящим. Кроме того, у меня в сумке, заверну­тые в бересту, как делают все охот­ники, лежало полкоробка утаенных спичек. Я дорожил ими больше всего. В тайге можно прокормиться, не имея запасов, но без спичек погибнуть ничего не стоит. Остающимся посо­ветовали спичек не тратить: костер держать круглые сутки и прикуривать только от костра.